Страх

С каких с тех пор, спросишь? Да как проснулся среди ночи от боли. Поначалу решил, что лёг неудачно и что-то там защемил. И не хворый вроде днём был, и уснул сладко. Но это было только начало. Боль стремительно нарастала. Незнакомая боль. Чужеродная. Как будто что-то пыталось взорвать меня изнутри. Первой мыслью было: «За что?» Не «почему?», а именно: «За что?» Я воспринял это как кару. Подсознательно. Инстинктивно. Наверно так работает встроенное правосудие, от которого не убежать.

Обычно я заговариваю боль, но знакомую, конечную, с которой могу говорить на одном языке. Только не в этот раз. В ту ночь ко мне пришла совсем незнакомая боль, её речь не была похожа ни на одну, с которыми пришлось говорить раньше. Абсолютно чуждый язык. Пугающе чуждый. Я конечно продолжал шептать на всех знакомых мне наречиях, даже напевать, но тщетно. Были короткие перерывы, как-будто она прислушивалась, но ненадолго. И даже напор не уменьшала. Сильная, дикая, необузданная. Не признающая ни чьих авторитетов. Берущая всё, что приглянулось нахрапом. Я даже стонал, а это, как ты знаешь, максимальное, что я себе позволяю в присутствие боли.

Так вот к вопросу «За что?» Я даже не пытался понять причину. Все пять часов острой фазы были посвящены единственно простивостоянию. Много чего приходило в голову, но я почему-то был уверен, что она уйдёт следом за ночью. И она ушла. Непобеждённая, явно недовольная ничьей, с твердым намерением взять реванш. Ушла, но оставила страх. Наверное и к нему я скоро привыкну, как и ко всему остальному, что мешает мне жить. Классифицирую и запрячу на дальнюю полку памяти. Дальнюю, тёмную и пыльную, к другим страхам. Это как смотреть на что-то пронзительное расфокусированным взглядом — теряется остроту. Так же и с болью. Теперь мы знакомы и быть может в следующий раз я смогу найти с ней общий язык, и заговорю её. Возможно. Если успею.