Снаряд Ч.2

Когда мы выгрузились, погода испортилась. Солнце скрылось окончательно за вязкими грязноватыми облаками, и с неба посыпалась липкая и холодная дождевая взвесь.
«Прямо как в родном Питере» — подумал я и вдохновенно полез домогаться к переставляющей чемоданы Алесе
— Кааазел! – привычно взвизгнула она и шарахнула меня по башке сумочкой. От угла встревоженно, но нерешительно отделился полисмен.
Я успокоительно соеденил в колечко указательный и большой палец. А потом на задоре сунул в это колечко указательный палец другой руки и гыгыкнул.
Полисмен нахмурился и сделал пару решительных шагов. Но тут наше отъезжающее такси чуть не столкнулось с другим, забибикали сигналы, и блюститель порядка устремился разруливать
А мы соответственно устремились внутрь.
Внутри было многолюдно, суетливо и шумно. Как, впрочем, в любом более-менее крупном аэропорту.
Наш рейс задерживался, поэтому моя неуемная подруга оставила на мое попечение вещи и устремилась в набег по местным шопикам. А я же тут же, пристроив багаж в камере хранения, устремился в набег по местным барам и кафешкам, потому как у меня было нехорошее предчувствие относительно того, что Лесечка потратит свои и скоро может явиться за моими карманными кэшками.
Ну конечно же бары в аэропорту это вам не городской ирландский паб. Одно название.
— Эй приятель, — стараясь поменьше коверкать английский, обратился я к сидящему за стойкой обладателю устрашающе необъятной задницы и сияющей лысины, — не подскажешь, что здесь есть выпить покрепче?
Сидящий повернулся, явив при этом еще и поистине бульдожьи щеки, и нескрываемым недовольством и раздражением изрек:
— Их ферштейн нихт! Лас мих лос! Цурюк!
— Так бы сразу и сказал, что фашист, — радостно перешел я на русский и ласково потрепал его по трясущейся от возмущения щеке, — Не парься, шайсе, Гитлер капут!
А пока Германия в панике драпала, я переключился на бармена. Точнее он обратился ко мне:
— Что пан хотеу?
О как! Становилось все интереснее.
— Ты что, друг, по-русски понимаешь?
— Так. Розумеу трохи.
— Поляк что ли?
— Так, пан! Поляк, — и он даванул достойную дипломата лыбу.
— Оу, Краков, Гданьск, Варшава! Значит споемся. Как звать?
— Кшиштов.
— Слушай, Костик, что у тебя покрепче есть? А то я тут кроме пива да вина ни хрена не наблюдаю.
— Водки нье.
— Да это-то я вижу. Ну может что-нибудь другое?
Бармен застыл в раздумье, а потом поставил на прилавок бутылку с чем-то зелено-коричневым и затараторил по-польски. Из его тирады я разобрал что это крепкая настойка, которую по чуть-чуть добавляют в эль для ядренности.
— Уломал, Костик. Давай свою Элю и стакан, будем ее ядренить.
Шутку про Элю он, конечно, не понял, но стакан вместе с кружкой эля дал нормальный. Не наперсток.
Настойка оказалась густой, терпкой и безбожно вяжущей язык. Но по мозгам продирала.
— Как, говорих, нахываетхя эта хтука?
— «Лепрекон», пан.
— Хорохая вехь!
Когда Алеся меня все-таки обнаружила, я успел приговорить полбутыля этого пойла, все присутствующи смотрели на меня с восторженным ужасом, а у бармена от улыбки окончательно перекосило фейс. А у меня налились кровью глаза и совершенно онемел рот.
— Вот ты где, дорогой! Нашел время! Гляньте только, боженьки мои! – затараторила она, — Ну как так можно? У нас уже регистрацию объявили ты что не слышал? А где наши вещи? Куда ты их дел?
Когда она так заходится болтовней – это верный признак, что довольна своими покупками, а денег у нее не осталось ни гроша. Кстати, кроме русского, она знает только белорусский и немного украинский. Так что как она умудряется общаться в магазинах — для меня загадка. Когда я с ней, торговля осуществляется через меня. Но последние два дня она прекрасно обходилась сама. Чудеса!
— Спокойно, детка, я все сдал в камеру хранения, — успокоил ее я.
Хотя на самом деле это прозвучало как:
— Пахоэ экха я хо фха кхаэху хаэйа.
Так что, думаю, ее это мало успокоило. Она застыла, уставившись на меня, как на говорящий фен. Хотя, пожалуй, у фена на тот момент, получилось бы лучше. Впрочем, надо отдать Алесе должное, она обладала уникальной способностью осваиваться в любой ситуации. Так что с удивлением она быстро справилась. А я вполне смог обойтись жестами.
…
(продолжение следует)