Консерва....

Говорят, что когда-то заключённые, бежавшие из северных лагерей, брали с собой консервы…
… Эти консервы не надо было тащить в заплечных мешках. Они бежали рядом сами. 
Очень удобно, очень. 
Когда в бескрайней тайге нечем было поживиться, консерву съедали. 
Консерва до последнего не догадывалась о том, что её участь — быть съеденной. И взяли-то её с собой только для этого. 
Консерва просто бежала со всеми на волю. 
* * * * * 
Жутко? Ну да. 
Ну что ж, всё как в жизни. 
А у вас есть консервы? 
Есть. Почти у каждого в жизни была такая консерва. 
Вскрыть, если наступит голод. Сожрать. Выкинуть пустую баночку. 
И бежать дальше. 
И каждый, наверняка, хоть раз в жизни был консервой сам. 

* * * * * 
Вот Сашка. Живёт с Аней. Она два года ждёт его с работы, готовит ему жрать и делает массаж перед сном. Она смотрит на него тепло. Думает, когда же... 
Хочет ребёнка. 
Он всё ещё надеется вернуться к бывшей жене, которая ушла от него три года назад. 
Аня всё это время бежит рядом и не знает, что она просто консерва. 

* * * * * 
Вот Лёшка. Он полтора года ждёт. 
Ждёт, пока Маринка ему позвонит. 
И хотя бы предложит выпить вместе кофе. О большем ему даже мечтать страшно. 
Она звонит иногда раз в месяц, иногда в два. 
И тогда он седлает свою субару и три с половиной часа мчится по жутким дорогам. Мчится в другой город. В котором живёт Марина. 
Она может выйти и встретить его, а может и просто отморозиться. Да, она, конечно же, знает, что ему ехать к ней три с половиной часа. 
В те моменты, когда ему всё же удаётся её увидеть, она плачется ему в жилетку. 
Её снова бросил женатый любовник. Он бросает Марину с периодичностью раз в месяц. Иногда в два. 
Потом он, конечно же, возвращается. 

Иногда возвращается за те три с половиной часа, которые Лёшка мчится к Марине. 
Именно поэтому Марина иногда просто не берёт трубку, когда Лёшка приезжает. 

Лёшка спал с ней всего два раза, полтора года назад. Он тогда уже решил, что она ему нужна. Сильно-сильно. С первой ночи. Так бывает. Когда всё остальное без этого человека как бы теряет смысл. 

Поэтому он берёт трубку, когда она звонит. Он ничерта не может с этим сделать. 
И так тоже бывает. 
Марина, наверняка, понимает, что вряд ли к ней будут мчать из другого города три с половиной часа исключительно из дружеских чувств. 
Но это её консерва. 
Вскрыть, если наступит голод. Сожрать. Выкинуть пустую баночку. 
И бежать дальше. 

Впрочем, она ведь тоже консерва. Для человека, который пользует её пять лет, заслоняя собой лучшие Маринкины годы, говорит о любви, но всё никак не уходит от жены... 

* * * * * 
Или Ксюха. 
Могла б давно построить жизнь. 
Но последние шесть лет, раз в полгода, недельки на две, на горизонте появляется Вова. 
Её Вова. Её. 
Уставший от жизни, в очередной раз в ком-то запутавшийся, клянущийся в том, что наконец-то понял, всё-всё понял, и нет в мире места лучше, чем с Ксюхой рядом. 
Он исчезает не внезапно. Последние дни перед уходом он придирчив, ему всё не нравится и всё не по нутру. 
В эти дни Ксюха вся внутри сжимается, потому что понимает: он снова исчезнет. 
Она будет ждать, она тоже ничерта не может с этим поделать. Она верит, что однажды он останется. Он не спешит убеждать её в обратном. 
Иногда у неё будет кто-то появляться. Так, ничего серьёзного. Она ведь знает, что где-то есть Вовка. 

Он вскроет Ксюху, когда наступит голод. Сожрёт. Выкинет пустую баночку. 
И побежит дальше.

©